Корреспондент нашего журнала беседует с Игорем Ильинским, ректором Московской гуманитарно-социальной академии (МГСА), председателем Союза негосударственных вузов Москвы и Московской области и Союза негосударственных вузов Центрального федерального округа. Господин Ильинский - доктор философских наук, профессор, автор более 40 книг по социологии образования, глобализации образования и молодежной политике, изданных во многих странах мира. Он - член Палаты по вопросам образования, науки и здравоохранения Консультативного совета при Президенте РФ и Научно-консультативного совета при Совете Федерации РФ.
— Игорь Михайлович, в своей книге «Образовательная революция» вы выступаете сторонником энциклопедических знаний. Но ведь рынок труда ориентируется сегодня на специалистов узкого профиля.
— Я за то, чтобы специалист не был подобен флюсу. Образование должно готовить человека к жизни в сложном и противоречивом мире, а для этого ему необходимо умение выходить за рамки своей профессии. В то же время от специализации уже никуда не деться. Тенденция к дифференциации знаний диктует необходимость углубленного понимания своего предмета. Знать многое о немногом — требование жизни. Люди фундаментальных знаний, к сожалению, сейчас редкость. Они вымирают, как мамонты. И результаты этого плачевны. Так, в сфере политики все меньше людей всесторонне образованных. Их почти не осталось во главе партий, корпораций, фирм. Стремление к универсальным знаниям в сочетании с высокой узкопрофессиональной квалификацией — вот идеал, который мы пытаемся воплотить в работе пашей академии. Иностранный язык, информатика, компьютер, Интернет — все эти навыки сегодня необходимы, без них не прожить и не получить престижную работу. Но английский и компьютер — это не более чем средства. И если мы обучим студентов только средствам и ничего не скажем о фундаментальных вещах — философии, психологии, социологии, то грош цена такому специалисту. Он будет лишь винтиком, а не самостоятельной творческой личностью.
— Вы возглавляете негосударственный вуз, потому не можете не знать, как власти относятся к частному сектору образования: помогают или мешают?
— Что касается «отцов» образования, то одна рука в Министерстве делает немало для того, чтобы негосударственные вузы развивались, в то же самое время другая подписывает бумаги, которые их душат. Платное образование есть ведь и в государственных вузах. Три четверти всех платных образовательных услуг предоставляют сегодня именно государственные высшие учебные заведения. Хорошо известно, что многие из них создали при себе негосударственные вузы. В том числе и по этой причине власти не идут на открытые запретительные меры против негосударственного сектора. Однако из уст чиновников можно услышать такие откроенные признания: разрешая, мол, платное образование, имели в виду только государственные вузы и дополнительные источники доходов для них. А тут вдруг «ловкие ребята» подсуетились и организовали негосударственные вузы. Деньги-то и потекли к ним.
— Вопрос о собственности негосударственных вузов — это, в конечном счете, вопрос их выживания. Что происходит с арендой учебных помещений?
— Мы постоянно обсуждаем на Совете негосударственных вузов Москвы и Московской области этот вопрос. В последний раз его поднимали в связи с повышением в 4-6 раз платы за аренду нежилых помещений в Москве. Это повышение уже заложено в городской бюджет и принесет ему 15-20 миллионов долларов. Собственность — вопрос первостатейный для любого хозяина. Но у властей нет политической воли к тому, чтобы передать нежилые помещения на 50 лет в собственность негосударственным вузам и тем самым помочь им встать на ноги. В результате лишь немногие вузы владеют нежилыми помещениями. Зато очень многие скоро окажутся на грани гибели. Прежде они отдавали за аренду 20 процентов своих доходов, теперь надо отдавать весь доход. А зарплату из чего платить, а развиваться как? Выход один — придется повысить в 2-3 раза цены за обучение. А это значит, что студенты уйдут от них в другие вузы. Не исключаю, что это сознательный ход противников негосударственного образования.
Мы обратились к Юрию Лужкову, мэру Москвы, с просьбой отменить это постановление. 25 апреля ректоры вузов нашего Союза встречались с Людмилой Швецовой, первым вице-премьером Правительства Москвы. Обещано, что в 2003 году оплата за аренду останется на уровне 2002 года.
Негосударственный сектор в образовании, с моей точки зрения, необходим. Но не в том виде, в котором он сейчас существует. Как члену коллегии по аттестации и аккредитации Министерства образования, мне известно, что в стране слишком много недобросовестных вузов. И некоторые из них просто не желают повышать качество обучения. Направляясь в учебное заведение с инспекцией, мы оцениваем материальную базу, качество преподавания, нагрузку на каждый метр учебной площади, оснащенность компьютерами и другой техникой. Но достаточно просто побеседовать со студентами, побывать на лекциях, на состязаниях в Клубе веселых и находчивых, чтобы попять, насколько качественно работает вуз. Государство решает этот вопрос с помощью механизма лицензирования, аттестации и аккредитации.
— Возможен ли сегодня глобальный передел в сфере образования?
— Не исключаю, что возможен. Уже поделены нефть и газ, впереди дележ рыбы и леса. За электричество тоже идут бои. Большинство заводов стоит, но и в этой сфере время от времени выходят на поверхность «разборки». Дойдет очередь и до образования. Оно, конечно, сопротивляется глобальному переделу, но он может произойти. Министерство образования планирует, например, приоритетную поддержку ведущих вузов. То есть 80 высших учебных заведений получат от государства финансы, а остальные будут влачить нищенское существование, пока не умрут. После этого их материальная база — несколько тысяч зданий и сооружений, лаборатории, опытные станции — к кому-то перейдет, точнее, ее тут же приберут к рукам. Пока такую мрачную перспективу можно только предполагать, но она не исключена.
Когда девять лет назад я возглавил МГСА, вузовские сооружения рушились, у них не было крыш и окон. Четыре здания стояли полностью разрушенными. На территории академии было «прописано» более 120 арендаторов. Некоторые, как потом выяснилось, торговали даже наркотиками и оружием. Мы решили выживать через развитие. Освободились от торговцев и увеличили прием студентов. Деньги стали вкладывать в том числе в строительство. Сегодня в МГСА обучается около 10 тысяч студентов. А восемь лет назад на пяти курсах обучалось 780 человек. Сейчас мы озабочены другим — совершенствованием конкурсного отбора и повышением качества образования. Государство не спешит нам помогать финансами (да мы в этом и не нуждаемся), но заинтересованность в том, чтобы мы развивались, у него все-таки есть. Негосударственному сектору российского образования, скорее всего, придется выживать самому. Выживут сильнейшие. Те, кто имеет собственность, хорошую стратегию и философию развития, правильно сочетает в своей образовательной политике ориентацию на рынок и на качество образования. О таких вузах будут говорить: там университетское образование и нравственная атмосфера, там вырастаешь как личность, там интересно учиться, а жизнь бьет ключом, там тратят деньги на спорт и студенческую самодеятельность.
— В Москве сейчас сотни негосударственных высших учебных заведений. А сколько, по вашему мнению, благополучно выйдет из нынешней социально-экономической ситуации?
— Действительно, в столице более 250 вузов. Думаю, процентов пятьдесят может исчезнуть с рынка. По демографическим причинам вся система образования вскоре окажется под ударом. С 2004 года начнется сползание в демографическую яму и продлится оно 7-8 лет.
— Как вы относитесь к Болонскому процессу, к идее единого европейского образовательного пространства?
— Объединение национальных систем образования — это позитивный процесс. Но чтобы объединиться, нужно согласовать программы, учебные планы, критерии оценки качества. Болонский процесс как раз и служит этой цели. Однако подоплека у него политическая, и связана она с обострением конкуренции между европейским и американским образованием. Американцы агрессивны, напористы, навязывают миру свою идеологию, свое представление о демократии и свое образование. Настаивают в частности на том, чтобы превратить знания в товар, зарабатывать на них. Чтобы выжить, европейское образование спешит противостоять американскому наступлению. Но Болонский процесс уже подвязали к глобализации, к ВТО. Поэтому нам не следует торопиться и форсировать этот процесс.
— Какие результаты модернизации российского образования можно прогнозировать уже сегодня?
— Когда говорят о модернизации, то прежде всего имеют в виду ЕГЭ (Единый государственный экзамен. — Примеч.ред.) и ГИФО (Государственные именные финансовые обязательства. — Примеч. ред.). С их введением я предвижу повсеместное ухудшение положения дел в образовании. Но реформаторы зашли так далеко, что не могут остановиться. Мне же кажется, что надо идти другим путем. Например, расширять подготовительное отделение. У нас 1 тысяча 200 человек там занимаются. Никаких репетиторов, все выплаты осуществляются через кассу. И за девять лет ни единого случая взяток. Говоря о модернизации, обычно уходят в вопросы финансирования, доступности образования. Все это, конечно, очень важно. Но почему-то никто не вспоминает о содержании и качестве программ. А ведь это самое главное!
— Один из итогов реформирования — регионализация образования. Плохо это или хорошо, что все меньше выпускников школы едут поступать в столичные вузы?
— Знаете, это московская фанаберия, что все самое лучшее здесь, в Москве. Российское образование должно быть единым, но разнообразие и обмен между регионами необходимы. Очень хорошо, что образование в регионах развивается. Не хочется только такого, как в США: что ни штат, то своя, специфическая система образования.
— Нужны ли жесткие образовательные стандарты?
— Образовательный стандарт неизбежен. В море знаний необходимо определиться, что же действительно нам нужно знать. Не вижу ничего страшного в хорошем стандарте. Существует точка зрения, что школьник или студент сам знает, что ему нужно, надо только не мешать ему самостоятельно развиваться. Я противник такого мнения. Стандарты оставляют широкое пространство для творчества. Ведь что такое федеральный компонент образовательного стандарта? Это всего лишь 30-40 процентов стандарта. Остальное — региональный компонент, а практически — вузовский. Фактически вуз сам определяет, что должно быть изучено по той или иной специальности. По целому ряду специальностей его самостоятельность простирается на 70 процентов программы. Почему преподаватели и доценты должны брать на свои плечи груз непомерной ответственности? Дело даже не в ответственности, а в огромном мастерстве и знаниях, которые для этого требуются. На мой взгляд, 20-30 процентов самостоятельности вузам хватило бы с лихвой — чтобы модернизовать то, что в стандарте устарело.
— Как вы оцениваете конкурентоспособность российского образования? Что можно сказать об экспорте наших образовательных услуг?
— Мировой рынок образовательных услуг — это примерно 30 миллиардов долларов. Лидируют там сегодня американцы, к ним уходит почти половина этой суммы. Россия получает от экспорта около 150 тысяч долларов. Но при этом не принимается в расчет, что она экспортирует на сотни миллиардов долларов специалистов. От нас на Запад едут готовые, обученные кадры, потому что страна не создала им условия для работы.
Не уверен, что в ближайшее время Россия сможет по-настоящему заниматься экспортом образовательных услуг. Например, в нашей академии с каждым годом учится все больше китайцев, вьетнамцев, южнокорейцев. Им здесь очень хорошо живется. Но проблема конвертации российского диплома сводит на нет имеющиеся достижения.
— Повышается ли качество образования благодаря конкуренции вузов? То есть существует прямая зависимость от уровня финансирования или нет?
— Прежде всего, пока не существует четких критериев качества. Рейтинги составляются в чьих-то интересах, и я им не верю. Проводить их надо, но абсолютизировать их значение не стоит. Мне пришлось побывать более чем в 100 университетах мира, и у меня ни разу не возникло мысли о неполноценности нашего образования, о том, что мы хуже. Конечно, зарубежные вузы намного богаче. На счету некоторых американских университетов по несколько миллиардов долларов. А у нас бюджет всего образования составляет от силы 2 миллиарда долларов. И все равно нет такой зависимости — чем больше денег, тем выше качество образования. Вот вам пример. На среднее образование в США тратятся громадные деньги, и все равно качество его никуда не годится. Там уже заговорили о том, чтобы уменьшить финансирование и привязать деньги к конкретному школьнику. Этот принцип наши реформаторы позаимствовали у американцев для ГИФО. Надо уважительно относится к отечественному образованию. Тем более, что наша страна совершила подвиг: за несколько советских десятилетий преодолела дистанцию в шесть столетий, отделявшую российское образование от европейского. Мы создали блестящую систему образования. Технического, естественно-научного, гуманитарного. Свои основные принципы образование сохраняет и сейчас, до сих пор продолжая хорошо работать. А от хорошего, как известно, не отказываются.
Беседу вела Маргарита ШИЦ