— Заголовок, конечно, шокирующий, — говорит Игорь Михайлович. Кого-то он, безусловно, насторожит, особенно в условиях сегодняшней российской действительности, когда многие власть имущие, прикрываясь разговорами о революционных изменениях, «реформах», доводят свои мысли и дела до полного абсурда.
Учитывая тот негатив, который связан сейчас в нашем обществе со словом «революция», я в пятой главе после заголовка «Образовательная революция» поставил знак вопроса. Такой революции может и не быть.
И все-таки мы уже давно говорим о научно-технической революции. Она была, есть и продолжается. Если мыслить в русле парадигм, то нужно признать, что должна произойти и образовательная революция. Ведь что такое образование по своей сути? Это процесс трансляции знаний. Уже давно происходит научно-техническая революция. А почему не научно-гуманитарная? О человеке и обществе мы знаем гораздо меньше, чем о природе и технике. Развитие уперлось в человека. Пока мы еще во многом учим не тому. Скажем, мы из столетия в столетие учим воевать. У нас есть такой предмет как «Конфликтология», но нет «Мирологии». Мы не знаем, как строить мир. Не знаем, как воспитывать людей, способных разрешать мировые конфликты без войн.
Недавно я побывал в Англии и увидел, что весь Лондон заставлен памятниками адмиралам и генералам. В музеях полно оружия. Создается впечатление, что для того, чтобы остаться в истории, надо кого-то убить, захватить, уничтожить.
А я говорю: давайте учить культуре мира, предложенной ЮНЕСКО. Вместе в Фредерико Майором в нашей академии создали кафедру ЮНЕСКО «Молодежь за культуру мира». Но эта идея никому не нужна. Новый директор ЮНЕСКО эту идею похоронил, выдвинув идею толерантности: тебя насилуют, а ты терпи. Американцы бомбят, а ты терпи! Кому выгодна такая программа? Сильному, чтобы не иметь сопротивления в доступе к жизненным благам.
— Однако, с такой философией человечеству в XXI веке уже не выжить. Это стало окончательно ясно на конференции ООН в Рио-де-Жанейро «Окружающая среда и развитие», проходившей в 1992 году. Там была принята концепция «устойчивого развития», которая легла в основу и Вашей книги.
— Да, Декларацию в Рио подписали главы государств и правительств 179 стран. В ней зафиксированы оценки, выводы и перспективы, имеющие воистину судьбоносное значение. Там, например, звучит вполне определенно: индустриальный период развития человечества шел за счет и в ущерб природе, которая теперь мстит ему. И выжить можно только всем вместе, в противном случае не выживет никто. Устойчивое развитие должно удовлетворять потребности ныне живущих людей, но не ставить под угрозу будущее человечества.
В первом приближении «устойчивое развитие» конкретизируется в идее достижения разумной сбалансированности социально-экономического развития человечества и сохранения окружающей среды, а также резкого сокращения экономического разрыва между развитыми и развивающимися странами как в области технического прогресса, так и разумности потребления.
Но, к сожалению, в последние годы проблема «устойчивого развития» просто забалтывается. В принципе в большинстве стран, и прежде всего в США, ничего не изменилось. Глобализацию по-американски надо понимать так: «Парни, вы должны развиваться по-новому, то есть устойчиво, мы же будем жить как прежде. И не говорите нам о справедливости: мы строим новый порядок».
И все-таки я верю, что человечество с неизбежностью перейдет на другой путь развития. А значит, нужна новая образовательная парадигма.
— Какие же основные идеи и подходы она должна включать?
— Назову лишь некоторые из них. Это новый взгляд на миссию образования в XXI веке. Новый взгляд на предмет и конечные цели образования. Новый взгляд на уровни образования. Новый взгляд на роль социально-гуманитарного знания. Новый взгляд на учебные задачи и средства их решения.
Перечень можно продолжить, но названные проблемы представляются мне самыми главными. Без фундаментальной философской, теоретической основы не могут быть решены ни проблемы педагогической практики, ни общественные проблемы в целом.
Подлинное образование должно служить формированию всестороннего и глубокого взгляда на мир, пониманию смыслов и сущностей фундаментальных основ и процессов. Действительно образованный человек — тот, кто приобщился к единству всех областей знания и взаимоотношениям между ними, который видит и понимает картину мира в целом, а не только ее фрагменты. Такие люди и прежде существовали в единичных экземплярах. Тем более редки они сегодня. Но их критическая масса должна возрастать.
Поэтому я и говорю, что «продукт» образования в нынешних условиях — это не специалист, пусть даже «высококачественный», а человек — знающий, понимающий, умеющий, культурный и гуманный. Человек человеческий, человечный. Поэтому мы и говорит, что если «специалист» создается обучением, то человек — только образованием, то есть обучением и воспитанием. Поэтому мы и говорим о том, что только «чистый разум», только естествознание, экономизм и технократизм, будучи не в состоянии образовать полноценного человека, должны быть существенно дополнены знанием и пониманием гуманитарно-социальных проблем и прежде всего тех, которые угрожают самому физическому существованию человека и человечества.
Как говорится во «Всемирной декларации о высшем образовании для XXI века: подходы и практические меры», принятой в Париже в октябре 1998 года, в плане долгосрочной ориентации адекватность высшего образования следует оценивать с точки зрения того, насколько деятельность высших учебных заведений отвечает ожиданиям общества.
В конечном счете целью высшего образования должно быть содействие созданию нового общества, не знающего насилия и эксплуатации, члены которого высоко и всесторонне развиты, полны энтузиазма, руководствуются любовью к человечеству и мудростью.
— А не кажется ли вам, Игорь Михайлович, что такие постановки вопроса уже были и из-за своей утопичности отпали?
— Будучи противоположностью действительности, идеал и утопия, так же как сопровождающий их романтизм, давно находятся под подозрением. Я же считаю, что обыденное и необычное, романтизм и реализм, реальная действительность и мыслимый идеал должны подружиться.
В сознании обывателя реальная действительность всегда перевешивает «всякие там» идеалы, он меньше всего намерен заниматься «какими-то там» утопиями. Перед лицом этих господствующих установок и взглядов все идеальное недействительно и нереально. И тогда получается, что нашу уродливую, дьявольскую иррациональную действительность надо признать бесповоротно нормальной. Неужели? Я к этому не готов, я выступаю «против».
Если я вижу, что действительность, которая строилась бы по правде и истине («истинной» действительности), не существует, значит ли это, что я должен принять ее такой, какая она есть? Нет же! Если удовлетворяющей меня действительности пока не существует, это не значит, что ее не может быть. Если я хочу, чтобы она возникла, она должна быть. И если я мыслю эту действительность в качестве возможной, означает ли это утопизм? Я так не думаю. Тем более, если отвергается не «вся» реальная действительность, а ее пороки, ее абсурдная часть.
В сознание человечества должна войти идея оптимализма как идея органического развития общества через отыскание оптимальных решений в любых вопросах, где столкнулись интересы разных сторон. Мы должны установить, знать и соблюдать пределы, за которые невозможно выходить ни при каких случаях. Конечно, модель оптимализации — тоже не панацея. Бывают случаи, когда необходимы и неизбежны радикальные решения и действия. Например, образовательная революция, о которой говорится в книге. Никакой благостной картины в виде строго упорядоченной и безоблачной истории на бесконфликтном пути ко всеобщему благоденствию оптимализм обещать не может. Но он, несомненно, может сократить количество крупных социальных потрясений, конфликтов и войн, сделает мир более устойчивым,
Грядет новая эпоха Просвещения и гуманизма, которая невозможна без тысяч просветителей — людей, которые осмелятся понять происходящее и сообщить об этом остальному миру.
Я мыслю гуманизм как мировоззрение, основанное на любви к человеку и признании его самоценности, которое, однако, включает в себя и ясное представление о будущем, интенсивную волю и решительность в его достижении. Эпоха гуманизма должна выдвинуть личности, способные вдохновить, увлечь, объединить, сплотить и повести массы на решение исторических задач. Это не романтика героя и толпы. Но и не апологетика ныне доминирующих представлений о демократии западного типа, которая превращает нацию в толпу, жаждущую хлеба и зрелищ, либо (как в России) в полноценное «ничто», не способное даже возражать, а тем более протестовать и сопротивляться. Нужен третий путь, золотая середина, оптимальное решение. Одно ясно: народ не должен давать сотне-другой паразитов высасывать кровь и жизненную энергию из своего огромного тела.
— Но в книге вы сами говорите: нельзя рассчитывать на то, что нынешняя власть станет внедрять в сознание народа идею «устойчивого развития». Ведь эта идея отдает «социалистическим душком», во всяком случае, социальная компонента (справедливость, равенство, учет интересов большинства, «разумное» потребление) в ней сильна. Власти, которая ориентирована в нынешнем ее варианте прежде всего на интересы крупного капитала, эта «социальная революция», даже в ее мирном варианте, не нужна. Кто же будет продвигать такие идеи?
— Конечно, истине надо помогать проникать в умы. Вот тут-то и выходит на сцену образование. Очень надеюсь, что у образовательного сообщества хватит разума и сил, чтобы не только поставить преграды абсурду, но и повернуть развитие общества на путь гуманизма.
Если сознанием живущих в России людей, и особенно детей и молодежи, будут владеть любовь к своей Родине и ценности, признанные обществом российскими, то и будущее время станет российским, а страна, в которой будут жить наши дети и внуки, будет Россией не по названию, а по существу. Но если кто-то сумеет забить головы наших преемников иными идеями и взглядами на мир и жизнь, то вскоре вырастут поколения россиян, для которых истинная история и культура их страны и народа не будут иметь никакого значения. Возможный вариант, ибо многое уже клонится (клонят!) в эту сторону.
— Кстати, в книге вы ответили на такой актуальный вопрос, почему российское образование не надо переделывать на американский образец.
— Да, я убежден, что узкая специализация и массовизация, а по сути примитивизация образования больше всего просматривается в системе американского образования. В Америке готовят прекрасных специалистов. Если в центре жизни экономика или материальное, то тогда все правильно. Но вот и в США заметили, что товаров все больше, денег все больше, а человека все меньше. Человеку не хватает человека.
В девяностых годах у меня были в гостях девять проректоров американских вузов. И они говорили: не делайте ничего, как у нас. Не делайте свободного посещения — это гибельно, не давайте студентам выбирать, чему учиться. Потому что за редким исключением они выбирают то, что проще и т. д.
К сожалению, в попытках модернизировать образование мы зачастую идем по американскому шаблону. Причем не только списываем у американцев, но еще не лучшим образом додумываем. Например, я подробно пишу о ГИФО. В США десять лет ведутся дебаты на эту тему. И только двух штатах, и то в школах, введены ГИФО. А мы беремся и внедряем. По-моему, это путь разрушения образования. Тут под благовидными целями просматриваются совсем другие мотивы.
— Поговорив с вами и прочитав вашу книгу, все же верится в оптимистический вариант развития России и мира. К сожалению, увлекшись глобальными проблемами в беседе, мы не коснулись вопросов образовательной реформы, в том числе и деятельности негосударственных вузов. Ваш взгляд на них, изложенный в книге, несомненно, будет интересен многим. Ценители фактов найдут также в приложениях основополагающие международные документы, позволяющие судить о тенденциях развития мирового сообщества. И хотя высказанные вами мысли далеко не бесспорны, я уверен: книга найдет живой отклик у читателей.
— Надеюсь на это. И прежде всего, мне бы хотелось, чтобы с книгой познакомился ректорский корпус, который во многом определяет будущее российской высшей школы.
Возможно, кто-то посчитает мою книгу донкихотством. Но настоящая политика есть искусство невозможного. Искусство! Тут мы упираемся в талант политиков... В то, что сегодня происходит в мире и России, я не верю и верить не хочу. Вот почему я написал книгу, в которой образование рассматриваю, прежде всего, как человекообразующий фактор. А значит, встает вопрос, о каком человеке речь, и в этой связи приходит на ум прекрасная фраза Достоевского: «Даже сидя на горе из золота не уйдешь от вопроса: зачем жив».
Сегодня учат так, чтобы человек не задавался сущностными вопросами. А, на мой взгляд, у образованного человека высшие ценности должны быть в голове на первом месте. Только тогда его можно будет считать не наученным, не «нашпигованным» знаниями, а образовавшимся, сложившимся, совершенным. Вот тогда слово «человек» звучит гордо. А пока зачастую — звучит горько.
— Что же благородные утопии дают стимул к развитию и положительным переменам. Хочется надеяться, что ваша книга станет еще одним барьером для примитивного понимания изменений, необходимых нашей системе образования.
