Перспективы развития современного образования следует рассматривать в контексте многоуровневой международной интеграции, которая наблюдается с конца XX века. Отныне никакая, даже «развитая», страна или группа таких стран не способны развиваться в закрытом состоянии. С этого времени стратегия «опоры исключительно на собственные силы» с неизбежностью ведет к стагнации.
Обществу будущего специалисты дают разные определения: постбуржуазное, посткапиталистическое, постпредпринимательское, пострыночное, постиндустриальное, постцивилизационное, постисторическое, информационное и др. Мне лично более понятна (в контексте либеральной тенденции) доктрина, подчеркивающая особую роль знаний и обозначающая нынешний социум как «the knowledgeable», «society knowledge society », в связи с чем современную экономику определяют как «знаниевую экономику», «экономику знаний».
Именно знания и образование в решающей степени определяют сегодня экономический потенциал страны, ее положение в мировом разделении труда и международной торговле. Об отраслях, производящих знание для непосредственных нужд экономики и производства (прикладная наука и образование), уже давно принято говорить как об «индустрии знаний», а с недавних пор образование рассматривают как отрасль экономики (в США она занимает 5-е место среди других областей; в 1998 году образовательная «отрасль» принесла доход в 265 млрд. долларов и обеспечила работой 4 млн. человек [1]).
Во взглядах на образование высказывается множество точек зрения. Главное в этой ситуации - не допускать крайностей в суждениях, избавиться от устаревших стереотипов, высокомерного образовательного эгоцентризма, с одной стороны, от бездумного технократического подхода - с другой, и голого экономизма — с третьей. Необходима сбалансированность во взглядах, рационализм в оценке ситуации. Особенно это нужно при определении экономической природы образования.
Образование как экономическая субстанция
«Если не можешь дать денег, дай свободу!» - гласит один из принципов либерализма. Что и делают практически все государства мира, предоставляя вузам право привлекать деньги из разного рода внебюджетных источников и прежде всего - брать плату за обучение. Государственные вузы России с каждым годом пользуются этим правом все больше. Именно эти источники в решающей мере помогли им выжить в условиях резкого сокращения бюджетного финансирования; уже в 2000 году внебюджетные поступления в вузы составили более 50%, т. е. превысили бюджетные [2].
Источниками внебюджетных средств для госвузов являются плата за обучение, сдача в аренду основных фондов, оказание посреднических услуг, долевое участие в деятельности других учреждений, приобретение ценных бумаг и т. д. В структуре внебюджетных средств вузов доходы только от аренды составляют: у вузов - 34,2%, средних профессиональных заведений - 48%, профессиональных училищ - около 50%.
Уже эти простые соображения и цифры говорят о том, что посредством своей внебюджетной деятельности госвузы РФ прочно вплетены в систему экономических отношений. То обстоятельство, что их активность по привлечению дополнительных источников финансирования признается некоммерческой, а налоговое законодательство устанавливает систему льгот, позволяющую вузам не исполнять свои налоговые обязательства, говорит лишь о том, что государство в поисках способов поддержки образования, компенсирующих его слабое бюджетное финансирование, просто закрывает глаза на смысл происходящего. Это меры политические. В существующей ситуации их можно понять и оправдать. Но какое отношение имеет это к научному пониманию того, что происходит на самом деле в экономике образования? Ведь внебюджетные средства - это доход вуза, которым можно распорядиться по-разному. Его можно полностью реинвестировать в образовательный процесс. А можно, уплатив с этого дохода соответствующий налог, превратить в прибыль, то есть капитализировать - превратить в капитал и совершенно законно использовать уже на любые иные экономические проекты. И это не только содержание инфраструктуры вуза, но и какие угодно коммерческие и некоммерческие проекты. Чем и заняты многие вузы. Другое дело, что никто толком этот вопрос не изучал. Между тем вуз является реальным участником экономических рыночных отношений и полноправным субъектом рынка.
Одним словом, образование является экономической субстанцией. Осознанию этого мешают многие идеологические догмы и нежелание смотреть правде в глаза. Более того, в лексике работников российского образовательного сообщества не хватает адекватного экономического толкования многих категорий, понятий, терминов и, соответственно, понимания реальных процессов, происходящих в сфере образования, и особенно - высшего.
Существующие трактовки имеют ограничительный характер. Так, понятие «производство» традиционно сводится только к производству материальному, а «товар» по привычке понимается только как материальная ценность. Можно назвать и другие недостатки экономической теории: противопоставление «товара» «услуге»; отнесение образования к «нерыночным» услугам; неприятие понятий «рынок образовательных услуг», «конкуренция»; зауженное понимание образования как «общественного блага»; взгляд на высшее учебное заведение только как на «некоммерческую организацию» и т. п.
Между тем история человечества предстает перед нами вовсе не только историей материального производства, а прежде всего историей идей и научных открытий, историей познания и образования человека, создающего новые орудия труда, средства производства и производственные отношения. Вспомним Маркса, предвещавшего, что со временем наука станет непосредственной производительной силой. Тут он не ошибся: это время настало.
«Производительные силы», «процесс производства» - это не только техника и технологии в «чистом» виде: это и знания, и «умения», и «навыки», без которых нет труда и трудового процесса. Но что такое знания, умения, навыки (ЗУН)? Это предмет образования, включающий в себя еще и воспитание личности. Познание, творчество, образование, образовательный процесс - это производственный процесс, процесс нематериального (духовного) производства.
Образование как производственный процесс
Сегодня никто не сомневается в том, что образование полезно для общества, что оно удовлетворяет его многообразные потребности. Но если это так, то это значит, что в ходе образовательного процесса создается потребительная стоимость, что как раз и означает «полезность вещи, ее способность удовлетворять какую-либо человеческую потребность».
В настоящее время для специалистов очевидно, что выводить науку, образование, культуру, здравоохранение за пределы общественного производства — это, конечно же, ошибка.
В этом смысле высшее учебное заведение можно представить как своего рода предприятие, а образовательный процесс - как своего рода производственный процесс, который длится определенное время и завершается выпуском уникальной социально-экономической продукции - специалистов для разных сфер общественной жизни. Причем полученное образование можно рассматривать в качестве средства производства, с помощью которого его обладатель в последующем обеспечит себе достойный уровень существования.
Поэтому если мы хотим понять экономическую природу образования, то должны от педагогической терминологии перейти к экономическому словарю и разобраться, в каком отношении друг к другу находится весь корпус понятий, описывающих и обслуживающих образовательное пространство.
Образование как услуга и товар
Согласно современным научным представлениям, образовательный продукт является продуктом экономическим. Так, в «Большом экономическом словаре» «продукт экономический» определяется как «результат человеческого труда, хозяйственной деятельности, представленный в материально-вещественной форме (материальный продукт), в духовной, информационной форме (интеллектуальный продукт), либо в виде выполненных работ и услуг» [3, с. 776].
Здесь же отмечается, что «интеллектуальный продукт - результат духовной, мыслительной, интеллектуальной деятельности человека» [3, с. 774-775]. Образовательный процесс включает не только «изобретения, открытия, патенты, научные отчеты и доклады, проекты, описания технологий, литературные, музыкальные, художественные произведения, творения искусства», но также производство «человека образованного», «специалиста».
С известной долей условности можно сказать, что когда мы рассуждаем об экономике образования и образовании как экономической субстанции, о студенте можно говорить как о продукции, находящейся в стадии производства, а о выпускнике — как о конечном продукте.
Более того, поскольку образовательно-производственный процесс, как и любое производство, предполагает использование рабочей силы, технических средств, материалов, энергии, различных услуг, то есть затрат денег, то произведенный продукт обладает стоимостью.
Еще одним камнем преткновения в понимании экономической природы образования является вопрос, можно ли считать образование «товаром»? Может ли оно быть предметом купли-продажи? Вопрос, конечно, непростой. Ибо не всякий продукт становится товаром. Товаром является продукт производства, предназначенный для продажи. Многие полагают, что образование не может быть сферой купли-продажи, то есть торговли (коммерции).
На мой взгляд, тут прежде всего «работает» привычное и дорогое сердцу советского человека правило, согласно которому государство, несмотря ни на что, хоть тресни, а должно, не может не финансировать вузы по полной программе. Если бы это происходило именно так, то понятия «товар», «услуга», «рынок образовательных услуг» и т. п., конечно же, ни к чему. Обходились же без них 70 с лишним лет. Но сегодня-то мы находимся в совсем иной ситуации. Плата за образование - это реальность, явление массовое, более того - законное. Однако если есть тот, кто платит, то есть и тот, кому платят; у того и другого издревле есть имена -«покупатель (потребитель)» и «продавец (производитель)». Действие же, которое совершается между ними, также издревле называется «торговля», «сделка». И ни к чему лукавство, за которым кроется либо нежелание признать реальность в силу каких-либо (идейных, политических и т. п.) обстоятельств, либо нечто в сущности своей корыстное, не обязательно - личное, к чему я еще вернусь.
Ситуацию понимания усложняет и действующее законодательство, которое, на мой взгляд, не вполне точно отражает как реальное, так и должное положение дел в этом вопросе.
Статья 11 Закона РФ «Об образовании» под названием «Негосударственные образовательные организации» гласит: «Негосударственные образовательные организации могут создаваться в организационно-правовых формах, предусмотренных гражданским законодательством Российской Федерации для некоммерческих организаций». В соответствии со ст. 120 ГК РФ, негосударственные вузы могут образовываться только в форме учреждения без права извлечения коммерческой прибыли. Эти положения трактуются многими слишком прямо и однозначно: коль вуз является некоммерческой организацией, то это значит, что торговля образовательными услугами невозможна, а следовательно, не может быть и никакого рынка образовательных услуг.
Но вот факт: «объем платных услуг в системе образования РФ, оказанных населению в 2001 году», составил 55 993 000 000 рублей [4, с.55]. За прошедшие три года этот объем увеличился, думаю, раза в полтора.
В России 570 негосударственных вузов, в которых обучаются около 1 млн. студентов. Все услуги в них - платные, осуществляются на договорных началах. Цены на обучение - разные. Студенты выбирают вуз: одни - «по карману», другие идут учиться туда, где выше качество образования.
Но факт остается фактом: мы работаем по законам спроса и предложения, «мы выбираем, нас выбирают». Каждый ищет свою выгоду и не хочет прогадать. Что это такое в сути своей, если не торговая сделка?
Смущают слова «торговля», «сделка», «услуга», «производство», «производитель», «потребитель», «продавец», «покупатель»? Такие термины к сфере образования до недавнего времени, действительно, не применялись. Но ведь и вся общественная жизнь строилась на совершенно иных основаниях... Отвергать очевидное и неизбежное наивно.
Законы наши надо читать очень внимательно. В них много противоречий, неточностей. Есть нюансы, которые сразу не улавливаются, а, как известно, «бес в нюансах».
В соответствии со ст. 2 Федерального Закона от 12.01.1996 7-ФЗ (ред. 28.12.2002) «О некоммерческих организациях», которая основывается на положениях ст. 50 Гражданского Кодекса РФ, некоммерческой является организация, не имеющая извлечение прибыли в качестве основной цели своей деятельности и не распределяющая полученную прибыль между участниками. Подчеркнем: выделение некоммерческой организации из ряда прочих юридических лиц возможно только при одновременном наличии у такой организации двух характеризующих ее признаков:
а) отсутствие цели извлечения прибыли в качестве основной цели деятельности;
б) отсутствие права распределять полученную от предпринимательской деятельности прибыль между участниками.
Важно понимать, что некоммерческими являются не только образовательные, но и другие виды организаций, общая цель которых заключается в достижении общественных благ. Примерный перечень общественных благ, ради достижения которых создаются некоммерческие организации, дается Законом. Они обозначены как цели социальные, благотворительные, культурные, образовательные, научные, управленческие и т. д. При этом понятие «социальная цель» трактуется весьма широко, к примеру, имеются в виду услуги, предоставляемые престарелым и инвалидам. Традиционное мышление не допускает мысли о том, что такого рода услуги могут быть объектом купли-продажи. В то же время известно, что в западных странах существуют многообразные платные социальные услуги в сфере здравоохранения, культуры и других. В этом же направлении в силу многих объективных причин движется и наше общество.
Другое дело, что в этих вопросах надо соблюдать чувство меры, учитывать реальное положение дел в экономике, платежеспособность населения. Сегодня основная масса российского населения живет в бедности и нищете. Это должно учитывать не только государство во всех аспектах своей внутренней политики и законотворчестве, но и все хозяйствующие субъекты, если они мыслят себя действительно гражданами России и желают ей добра. В нынешней ситуации отечественный бизнес должен вполне сознавать свою общую ответственность за судьбы страны и отдавать себе отчет в том, что если безудержная погоня за максимальной прибылью будет и впредь оставаться единственной всепоглощающей страстью каждой отдельно взятой организации (фирмы, концерна, корпорации, банка и т. п.), то в конце концов своими несогласованными эгоистическими усилиями они выроют себе общую могилу. Современный российский капитализм должен умерить свои аппетиты, обрести человеческое лицо; современный российский либерализм, являющийся официально недекларируемой идеологией стратегического курса России, должен стать социальным. Таков политический и нравственный императив XXI века. «Социальный либерализм» - звучит парадоксально, но вполне в духе нашего времени, наполненного парадоксами. На мой взгляд, только в этом выход из той ловушки, в которой находится ныне Россия.
Союз негосударственных вузов Москвы и Московской области, президентом которого я являюсь, уже около семи лет исповедует понятие «социальная цена». Ежегодно задолго до набора в московские вузы мы обсуждаем вопрос о приемлемой для населения плате за обучение и устанавливаем некую среднюю ее величину. Она является не законом, но ориентиром. Каждый вуз, исходя из своих интересов, сам решает вопрос о том, поднять ее или опустить. И это понятно: каждый выживает в одиночку, но и умирает тоже в одиночку. И все-таки, поскольку мы позиционируем наш Союз как «объединение порядочных вузов», мы тем самым говорим внешнему миру, нашим будущим студентам: «Никто не собирается наживаться за ваш счет. Но мы хотим получить от вас те деньги, которые позволят дать вам качественное образование, а нам - получать приличную по нынешним временам зарплату, а также развивать вуз: студенты приходят и уходят, а нам в нем жить и учить новые поколения в улучшающихся, а не в ухудшающихся условиях».
Еще один нюанс. Образовательный продукт обладает не только стоимостью, но и потребительной стоимостью, т. е. способностью удовлетворять потребности не только личности, но и других людей. Иначе говоря, носит не индивидуальный (как у продукта), а общественный характер. Этот продукт нужен и полезен не только производителю продукта и самому индивиду — собственнику этого продукта, но и другим людям, всему обществу. И чем он полезней, необходимей, тем выше его потребительная стоимость.
Вопрос о том, что такое «услуга» вообще, российское общество решило положительно. Сегодня мы пользуемся услугами посредническими, рекламными, консультационными, аудиторскими, информационными, охранными и иными. И это не вызывает у нас отрицательных эмоций. Услуга — это работа, выполняемая на заказ по договору между потребителем и исполнителем (производителем) при соответствующей оплате.
Что же касается образования, культуры, здравоохранения и других услуг нематериального производства, то в этом вопросе отечественная экономическая мысль пребывает в некоторой растерянности. Далеко не все специалисты распространяют на образование объективный экономический закон стоимости, который регулирует связи между товаропроизводителями, распределение и стимулирование общественного труда в условиях товарно-денежных отношений. Согласно этому закону «производство и обмен товарами осуществляются на основе их стоимости, величина которой измеряется общественно необходимыми затратами труда, уровнем спроса и предложения».
Не учитывать этого наша экономическая мысль уже не может. Поэтому стали появляться работы по экономике образования, в которых понятия «товар», «услуги», «стоимость» трактуются все более современно. Например, в том же «Большом экономическом словаре» говорится, что существуют «услуги нематериальные, то есть направленные на удовлетворение потребностей человека как индивидуума и как члена общества. К ним относятся потребности в образовании, медицине, средствах сообщения, информации, духовном развитии, культурном досуге, социальной защите, внешней и внутренней безопасности» [3, с. 1097]. Более того, вводятся понятия «услуги потребительские» - результаты деятельности, удовлетворяющие личные потребности населения, но не воплощающиеся в продуктах, «потребительские услуги могут быть материальными и нематериальными, рыночными и нерыночными» [3, с. 1097]; «услуги в сфере образования - услуги, оказываемые образовательными учреждениями в части их уставной предпринимательской деятельности независимо от их организационно-правовых форм: государственными, муниципальными, негосударственными (частными, общественными и религиозными)» [3, с. 1096].
Современная вузовская практика сделала актуальной проблему «общественного товара» (услуги), производство которого обеспечивается государством при условии, что она приносит существенные выгоды обществу» [3, с. 1065]; «услуги нерыночные - услуги населению или для удовлетворения коллективных общественных потребностей, издержки которых возмещаются из государственного бюджета или благотворительных фондов. К таким услугам в значительной мере относится здравоохранение, просвещение, культура, государственное управление и т. д.» [3, с. 1097]. Здесь мы сталкиваемся с широко распространенным в мире и прочно укоренившимся в массовом сознании представлением об образовании как общественном благе, которое должно быть доступно каждому, кто хочет и способен обучаться. Не случайно право на образование, согласно международным документам и Конституции РФ, относится к одному из основополагающих прав человека, будучи сопредельным с правом на жизнь и труд, ибо через образование человек развивается и во многом благодаря ему становится человеком.
Вопреки такому пониманию государство финансирует образование все хуже. Тем не менее следует признать, что в действиях правительства есть своя логика, которую общество не хочет принять.
Начиная с античных времен, когда Благо являлось «идейной» основой этики, смысл этого понятия постоянно изменялся по мере раскрепощения всех форм общественной жизни. Средневековая мысль о благе как божественном даре все более выхолащивалась. В Новое время, когда жизнь человека становилась все более свободной и он по собственной воле сам во все большей мере начинал определять свою судьбу, благо стало трактоваться как результат целеполагания. Начиная с XIX века место блага заняла ценность, которая, в отличие от блага как чего-то общепризнанного, означает нечто неотъемлемо личное.
Ценность (полезность, необходимость) образования как блага признавалась вначале церковью, а потом и государством, которые даровали это благо избранным, оплачивая их обучение и воспитание ради достижения своих далеко не бескорыстных целей. Профессиональное образование в России ввел Петр I, сознававший его важность для развития страны. Именно при нем образование стало оплачиваться государством, то есть стало, по нынешним понятиям, «общественным благом». Однако поначалу общество не видело в нем смысла, выгоды, оно не имело ценности. Потом, когда образование стало одним из основных условий получения должностей на государственной службе, пришло и понимание важности образования, оно стало восприниматься именно как благо. Но, как известно, это благо распространялось на малую часть общества, в основном на богатых и знатных.
Бесспорным и громаднейшим достижением социализма было то, что он превратил образование в общественное благо для всех. Государство с первых лет советской власти расходовало на нужды образования огромные средства, благодаря чему добилось выдающихся результатов в индустриализации, развитии вооружений, освоении космоса и т. п. Граждане СССР, как само собой разумеющимся, десятилетиями пользовались этим общественным благом. Инженеров и других специалистов становилось все больше, а ценность образования между тем в глазах молодежи падала: зачем получать профессиональное, тем более высшее образование, если рабочий зарабатывает больше инженера и научного сотрудника? Многие пользовались образованием по инерции, из соображений престижности. Государство же продолжало поддерживать масштабы образования, прежде всего из идеологических соображений.
Как понимаются сегодня, в условиях рыночных отношений, «общественные блага»? В том же словаре читаем: «Блага общественные - товары и услуги, предоставляемые государством на нерыночной основе» [3, с. 83]. Итак, понятие блага прежнее. Реальная же ситуация за это время получила заметное развитие.
По сравнению с 1980-1981 учебным годом (СССР) численность приема студентов в вузы России к 2002-2003 учебному году выросла в 2,4 раза [4]. По сравнению с 1994-1995 годом количество студентов в вузах РФ составило в 2002 году 5 млн. 947 тыс. человек, т. е. также увеличилось более чем в 2,5 раза. При этом доходы государства, в полной собственности которого остались 4,1% из 3 млн. 648 тыс. предприятий и организаций (оно практически полностью избавилось от нефтедобывающей и прочих высокодоходных отраслей промышленности), сократились в несколько раз. Совершенно очевидно, что нынешнее государство не в состоянии обеспечить бесплатное обучение всем желающим стать студентами. Образование перестало быть общественным благом для всех.
В этом смысле, мне кажется, мы не вернемся в прошлое уже никогда. Такого нет даже в социалистическом Китае: высшее образование и здесь является платным. Государство будет оплачивать обучение такого количества людей, которые, во-первых, необходимы ему самому для целей эффективного функционирования и выполнения своих главных задач, связанных прежде всего с обеспечением национальной безопасности страны; во-вторых, той части молодых людей, которые не только хотят учиться, но уже в школе доказали свои высокие способности. Для остальной (и, на мой взгляд, большей) части граждан получение высшего образования станет их личным вопросом, в решении которого государство должно помогать им, например кредитами на обучение.
Означает ли это, что государство должно отказаться от его предоставления вообще? Конечно, нет. Не имеет права. Сегодня это не столько вопрос этики, сколько политики.
Применительно к образованию товаром, на мой взгляд, являются не только образовательные услуги вуза, но и его выпускники-специалисты. В том смысле, что образованный человек, обладающий знаниями, навыками и умениями, которые и создают его потребительную стоимость, может предложить свои услуги для продажи, которые могут быть куплены тем, кто в них нуждается. Эти услуги и являются объектом купли-продажи, т. е. товаром. Покупается, разумеется, не человек, а его знания, способности, мастерство, талант. Так, как это происходит, например, в профессиональном спорте и т. п. «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать...».
При этом не суть важно, каким образом человек получил образование: бесплатно, за счет государства или за свои собственные деньги. От этого его образованность (знания, умения, навыки) не перестает быть товаром. Мы видим, как ныне выпускники российских госвузов (особенно математики, физики, химики, программисты), отучившись за счет госбюджета, устраиваются работать в частные фирмы или уезжают за границу, если у них есть такая возможность. Почему они уезжают — известно всем: там им во много (иногда в десятки и сотни) раз больше платят. Иначе говоря, они продают свои ЗУНы.
Ту же схему рассуждений можно применить относительно отдельного вуза и всей системы высшего профессионального образования. У населения существует потребность в образовательных услугах, которую удовлетворяет специальная отрасль - система высшего образования. Продукция этой отрасли может быть проданной и купленной. И если в этой отрасли вращаются сотни миллиардов рублей (бюджет образования РФ ныне выше расходов на оборону), то это, само собой, затрагивает всю систему экономических отношений. В этом смысле, когда образованность экспортируется (чем занимаются уже многие страны), принося государству доход, его справедливо можно назвать особой отраслью экономики.
Стоит еще раз подчеркнуть, что вуз торгует не людьми, а услугами, которые отчуждаются от вуза в тот момент и в той мере, когда обучаемый усвоил объем и качество знаний, навыков и умений, предлагаемых вузом. С этого момента полученная образовательная услуга в полном объеме становится собственностью — «частным благом», «индивидуальным благом» человека-специалиста. Не вуз, а сам специалист выставляет свои знания, способности, умения и (если он есть) талант на торги на рынке труда, сам назначает себе цену («цена продавца»), по которой он хотел бы быть проданным, но может быть и не куплен. Вуз имеет от этого лишь косвенную выгоду: чем дороже стоят на рынке труда его выпускники, тем выше его престиж, тем выше может быть стоимость обучения. Все остальные выгоды присваивает себе носитель и владелец знаний, навыков и умений.
Рынок образовательных услуг
Советская экономика требовала соответствующего планирования в подготовке и распределении кадров средней и высшей квалификации. Система образования готовила работников с учетом определенности их будущих профессий.
Все учебные программы, преподаватели и вузы прошлого исходили из допущений, свойственных системе с экономическим и политическим контролем из центра. Эти допущения включали: отсутствие безработицы; принятие уже на раннем этапе предсказуемых решений о профессии; жестко контролируемую возможность передвижения кадров с предприятия на предприятие, из города в город; принятие решений о зарплате из центра; социальные гарантии на жилье, медицинское обслуживание, пенсии и т. д.
В рыночной экономике такие гарантии отсутствуют. Профессиональное будущее индивидуума теперь является неопределенным. Учебные заведения должны готовить молодых людей к возможным многократным изменениям специальности, научить быстро усваивать новые навыки и выполнять различные функции. Важнейшими качествами работника считаются универсализм и способность быстро находить решения новых, нетривиальных задач в непредвиденных обстоятельствах. В «свободном обществе свободных людей» не государство, а сам человек лично отвечает за свою судьбу: учиться или не учиться, какую профессию и где получить, где и как найти работу.
Иными словами, рыночная экономика предполагает наличие рынка рабочей силы, а он, в свою очередь, существование рынка образовательных услуг. В этом смысле вопрос о том, быть или не быть рынку образовательных услуг в нынешней России, в принципе не подлежит дискуссии.
Как уже говорилось, образовательная услуга имеет стоимость. Но это значит, что услуга имеет цену, представляющую собой денежное выражение стоимости произведенной услуги.
В условиях, когда платные образовательные услуги стали нормой нашей жизни, мы не можем не говорить о цене потребителя этих услуг, то есть той денежной сумме, которую он готов заплатить за нее; о цене производства - общей сумме затрат и издержек плюс доход вуза - производителя образовательной услуги, благодаря которому он может развиваться. Как и на любом рынке, покупатель хочет купить товар как можно дешевле, а производитель-продавец продать как можно дороже. Такова суть купли-продажи, которая после переговоров может завершиться или же нет заключением договора между потребителем и производителем.
Если речь идет о массе потребителей и массе производителей образовательных услуг, то возникают понятия «цена спроса» и «рынок покупателей», с одной стороны, «цена предложения» и «рынок производителей» такого рода услуг - с другой. Когда масса потребителей начинает взаимодействовать с массой производителей (при условии, что они действуют свободно), начинается процесс торговли, в ходе которого каждая из сторон преследует свой экономический интерес, складывается рынок образовательных услуг, постепенно устанавливается некая средняя цена на образовательную услугу, по которой (в зависимости от специальности) ее можно приобрести в конкретный период времени, - рыночная цена.
Следует заметить, что формирование цивилизованного рынка образовательных услуг в России затянулось. И это объяснимо. Лишь в 2003 году международное сообщество признало, что Россия - страна с рыночной экономикой. Полагать, будто можно сформировать совершенный рынок образовательных услуг в квазирыночной экономике, - это нелепость. Внедрение рынка в социальной сфере (в том числе в образовании) должно следовать за развитием рынка в экономике.
В этом смысле надо отдать должное ректорскому корпусу высшего образования, объединенному в Российском Союзе ректоров, который в начале 90-х годов резко выступил против ускоренного и широкомасштабного экспериментирования по распространению рыночных механизмов в российском образовании.
Рынок в образовании, понимаемый как абсолютно свободная, совершенно неконтролируемая и неограниченная игра частных интересов, - вещь недопустимая. Образование, как говорилось, - благо «смешанное», т. е. не только частное, но и общественное. Но общественная ценность образования имеет определяющее, главное значение. Негосударственное (в том числе частное) образование, как новый феномен новой России, возникло и развивается не взамен государственного, а как еще один род образования, ныне - как дополнение к уже известному роду.
Если образование будет следовать только за логикой развития рыночной экономики, то в ходе конкуренции образовательное поле будет разорвано на множество «делянок», утратит свои объединительные, репродуктивные, прогностические - спасительные для всего общества - функции. В этом смысле рыночная конкуренция по типу «победитель может быть лишь один», «побеждает сильнейший» и т. п. в сфере образования в полной мере нецелесообразна. Рыночные механизмы в сфере образования требуют вмешательства общества и (от его имени и в его интересах) государства.
В то же время, если исходить из положений, согласно которым «много знаний», «много науки», «много образования» не бывает (а это именно так); если иметь в виду, что мы живем в свободном обществе, где потребитель образовательных услуг сам вправе (и вынужден!) принимать решение о том, где и какой «образовательный товар» купить, то вероятней всего (по крайней мере, на данном этапе развития общества), следовало бы развивать такой рынок образовательных услуг, поощрять такую конкуренцию, в которой нет ни «победителей», ни «побежденных», т. е. банкротов в полном смысле этого слова со всеми вытекающими из этого обстоятельства последствиями для работников вузов и студентов.
Но это означает полное равенство между игроками (государственными и негосударственными вузами) такого рынка с точки зрения законодательной базы (единое правовое поле), в плане политической поддержки, содействия развитию материальной базы и т. п. Предполагается, что конкуренция идет за привлечение студентов, которые оплачивают свое обучение, т. е., в конечном счете, за деньги с неизбежной игрой (повышением-понижением) цен за образовательные услуги, за качество образования как главное условие привлекательности вуза.
Хочу заметить: конкурируют не две подсистемы единой системы российского образования (государственная и негосударственная), а каждый вуз в отдельности независимо от его организационно-правовой формы. В конечном счете, в зависимости от более или менее умелого выбора стратегии и тактики, управления функционированием и развитием в ходе этой конкуренции среди вузов выявятся передовики, середняки и аутсайдеры. Однако в целом выиграет общество. Ибо каждый вуз будет жить лучше или хуже в зависимости от того, сумеет ли он оказывать наилучшие образовательные услуги с наименьшими затратами, т. е. работать самым эффективным из возможных способов.
В настоящий момент в системе российского государственного высшего профессионального образования сложилась, скажем так, довольно странная ситуация.
С одной стороны, госвузы имеют государственный заказ, финансируемый из федерального и местного бюджетов. В общей сложности госзаказ составляет сегодня 56% обучающихся в России студентов. В этой части госвузы являются собственно государственными, т. е. нерыночными, а их образовательная услуга - «чистым» общественным благом.
В то же время 44% общего количества студентов России (а по многим госвузам - от 70 до 80%) составляют студенты, оплачивающие образовательные услуги госвузов из собственного кармана. Эта услуга оказывается им на рыночной основе за оговоренную в двустороннем договоре плату и тоже является для заказчика не только ценностью, но и благом, однако - частным благом, которое он вправе использовать после завершения образования в целях личной выгоды. В этом смысле нынешние госвузы в среднем по стране являются рыночными учреждениями. При этом все студенты (и те, кто учится «бесплатно», за государственный счет, и те, кто платит за обучение, причем в 5-10 раз больше, чем выделяется денег на одного «бюджетника») сидят вместе в одних и тех же аудиториях, вместе слушают одних и тех же преподавателей, пользуются одним и тем же оборудованием. То есть получают образование одного и того же качества.
В зависимости от доли платных услуг не по общему названию («государственные») все госвузы являются государственно-рыночными, а многие — рыночно-государственными. То есть будет справедливо назвать их квазигосударственными, или, наоборот, квазирыночными.
В этой ситуации вопрос стоит так: является ли система государственных вузов как целое участником рынка образовательных услуг или нет? Если ответ на этот вопрос будет положительным, то разговоры о рынке образовательных услуг следует прекратить. Ибо в этом случае негосударственным вузам с их весьма ограниченными возможностями противостоит государственная система образования, которая неизмеримо превосходит по своим финансовым и имущественным возможностям всю их совокупность, не говоря уже об отдельно взятом вузе. Ко всему прочему, согласно пунктам «е» и «ж» статьи 71 Конституции РФ, в ведении государства находится установление политики в области социального развития, т. е. и образовательной политики, а также «правовых основ единого рынка». Ни о каком «свободном рынке», ни о какой «свободной конкуренции» в этом случае говорить не приходится.
Думаю, что сегодня правомерно говорить о монополизации и недобросовестной конкуренции в сфере высшего образования. Ведь государственные и негосударственные образовательные заведения действуют в общем (едином) для всех них образовательном пространстве страны, удовлетворяют интересы и потребности одних и тех же граждан в области одних и тех же (образовательных) услуг. И должны поэтому иметь одинаковые правовые возможности.
Если государственные вузы собираются работать на нужды рыночной экономики на основе платных образовательных услуг, то они должны стать собственно рыночными структурами. Но для этого вуз должен быть полностью свободен в своем поведении на рынке образовательных услуг. Ясно, что государственный вуз не отвечает этим условиям: он во многом зависим от государства экономически, т. к. в качестве его учредителей выступают либо правительство, либо государственный орган; здания, сооружения и оборудование переданы ему в оперативное управление, он не является их собственником; повседневная деятельность госвуза во многом определяется постановлениями и инструкциями госорганов управления образованием, как федеральными, так и региональными.
И это естественно. К разряду высших приоритетов государства относятся внешняя и внутренняя безопасность страны и связанное с этим развитие соответствующих отраслей экономики, промышленности, производства, науки и ряд других задач. Их решение должно иметь соответствующее кадровое обеспечение. На подготовку кадров для собственных нужд государство и должно тратить бюджетные средства на бесплатное профессиональное образование. Потребность в кадрах для государственного сектора материального и нематериального производства нетрудно просчитать, в известном смысле здесь возможен плановый подход к выделению определенного количества вузов, которые будут работать исключительно на государственный заказ, выполнять этот план, вести обучение строго по государственному стандарту, получая для этого от государства все необходимые средства в необходимом объеме.
В то же время негосударственные вузы по определению являются рыночными структурами, следуют законам рыночной экономики на основе связи «спрос-предложение». В том случае, если так действуют все вузы, в том числе государственные, у каждого вуза есть поле для «игры», в которой выживают лучшие. Если же негосударственные вузы уже на стадии их становления ставят в заведомо худшие условия, понуждают их действовать вопреки законам рынка, они никогда не смогут в полной мере развернуть свой потенциал как саморегулируемые, самофинансируемые, свободные организации. Ну, и кому это нужно в стране, которая строит «свободное общество свободных людей», «зрелое гражданское общество», декларирует полноту прав человека, незыблемость частной собственности, приверженность к рыночной экономике и интеграции в число передовых стран мирового сообщества?..
Хочу заметить, что некоторые негосударственные вузы, наш в том числе, стремятся стать элитными. Тут важно сказать о том, как понимать элитность, смысл которой не в том, что у нас будут учиться дети богатых и знатных людей, которые могут платить за обучение большие деньги. Это не исключается, но это совсем не главное. На мой взгляд, элитным можно назвать вуз, в котором критическую массу профессоров и преподавателей составляют выдающиеся (редкие) люди, которые, используя уникальные (редкие) образовательные технологии, обучают и воспитывают одаренных (редких) студентов, способных впоследствии работать на самых высоких и высших (редких) должностях в соответствующих своей специальности сферах или производить высшего качества (редкие) продукты творчества. Одним словом, элитным я назову редкий вуз, который готовит для редкой, а значит высокопрестижной и высокооплачиваемой, работы. Элитным я назову вуз, который дает ценное и потому высокоценимое в обществе образование.
Я сказал «в обществе», а не на рынке, как только что утверждал выше, потому что в то же самое время убежден, что высшее образование не может ориентироваться только на потребности рынка, то есть частный, корыстный и краткосрочный интерес, но должно также оставаться общественным благом и служить стратегическим целям развития личности, общества и государства.
Высшее образование имеет высшую миссию развития общества, а не только его воспроизводства; оно выполняет две важнейшие функции - Стража и Светоча, смысл которых заключается в том, чтобы, используя сконцентрированные в этой сфере интеллектуальные ресурсы и присущую интеллектуалам независимость мышления, выявлять ситуации, когда попираются Истина и Справедливость, изучать тенденции и предвидеть последствия, которые затрагивают будущее, прежде всего те, которые угрожают ему.
Но что значит «ценное», «высоко-ценимое обществом» образование? Тут необходимо сделать небольшое теоретическое отступление экономического характера. Ценностью признается то, что полезно для благополучия человека. И чем выше величина пользы, тем более ценным признается услуга, в данном случае — образовательная. Значит, первое, чего нужно добиваться, — это повышение величины ценности услуги, которую оказывает вуз. Прежде чем заявлять, что тот или иной вуз - «элитный», то есть редкий, уникальный, необходимо создать редкие, уникальные образовательные программы, то есть создать новую потребительскую ценность. Никакой вуз не может с такого-то числа такого-то года объявить себя элитным, так же, как никто не может присвоить ему это звание. Элитным можно быть, если у тебя есть славная история, как у некоторых российских вузов типа МГУ и других, или стать, приобретя эту историю. В любом случае элитность как признак высшего качества вуза приобретается, опять-таки, исторически - во времени, через развитие.
Другое дело, что в одни и те же промежутки времени различные объекты могут проходить в своем развитии неодинаковые «расстояния». Вот поэтому негосударственным вузам нужен рывок, прорыв, то есть нужны серьезные цели и радикальные меры по их реализации, в свете которых нынешнее состояние следует оценить как неудовлетворительное и начать разговор о будущем этого сектора образования в категориях Совершенного, Прекрасного и Максимально Возможного.